Том 1. Рассказы 1898-1903 - Страница 219

219

Рукопись «Жили-были» Андреев переслал в редакцию журнала «Жизнь», где с ней познакомился М. Горький. «А „Жили-были“ — прекрасно! — писал он Андрееву 5…7 марта 1901 г. из Петербурга. — <…> У вас поднимается настроение» (ЛН, т. 72, с. 85).

Критика встретила рассказ с большим сочувствием, указывая на то, что это «наиболее правдивый и законченный из реальных рассказов г. Андреева» (Русское слово, 1901, 22 октября, № 3). Получив от Андреева в подарок «Рассказы», Л. Н. Толстой писал автору из Гаспры (Крым) 30 декабря 1901 г.: «Я уже прежде присылки прочел почти все рассказы, из которых многие очень понравились мне. Больше всех мне понравился рассказ „Жили-были“, но конец, плач обоих, мне кажется неестественным и ненужным» (Толстой Л. Н. Переписка с русскими писателями в 2-х томах, т. 2. М., Художественная литература, 1978, с. 408).

Андреев сначала был удивлен тем, что критика предпочла «Жили-были» его «Рассказу о Сергее Петровиче». Он писал А. А. Измайлову в апреле — мае 1901 г. о рассказе «Жили-были»: «Его хвалят и читатели и критики, а я этих похвал не понимаю, и мне рассказ кажется неважным. Правда, форма его лучше, нежели у „Сер<гея> Петр<овича>“.» (РЛ, 1962, № 3, с. 195). Однако позже в письме М. Горькому от 1…10 мая 1904 г. Андреев рассуждал: «Хорошо я пишу лишь тогда, когда совершенно спокойно рассказываю о неспокойных вещах и не лезу сам на стену, а заставляю стену лезть на читателя. „Большой шлем“, „Жили-были“ — вот мое настоящее» (ЛН, т. 72, с. 212).

Гостинец

Впервые — в газете «Курьер», 1901, 1 апреля, № 90. Под заглавием «Пасхальный гостинец» — в журнале «Народное благо», 1902, № 13–14, 14 апреля. Отдельным изданием рассказ выпущен в 1904 г. в Ростове-на-Дону издательством «Донская речь». Л. Н. Толстой читал «Гостинец» в т. 3 Сочинений Л. Андреева («Мелкие рассказы»), выпущенном «Знанием» в 1906 г. В книге им отчеркнуто 19 строк со слов: «Вот и длинный корридор…» и на полях выставлена оценка: «5» (Библиотека Л. Н. Толстого, с. 40).

Кусака

Впервые — в «Журнале для всех», 1901, № 9, сентябрь. Рассказ включен в «Книгу рассказов и стихотворений», изданную в Москве книжным магазином С. Курнина и Ко. Деньги от продажи сборника в 1905 г. были переданы забастовочному комитету работников почты и телеграфа.

В письме К. И. Чуковскому, написанном до 19 июля 1902 г., Андреев подчеркивал: «Мне не важно, кто „он“ — герой моих рассказов: поп, чиновник, добряк или скотина. Мне важно только одно что он человек и как таковой несет одни и те же тяготы жизни. Более того: в рассказе „Кусака“ героем является собака, ибо все живое имеет одну и ту же душу, все живое страдает одними страданиями и в великом безличии и равенстве сливается воедино перед грозными силами жизни» (Чуковский Корней. Из воспоминаний. М., Советский писатель, 1959, с. 270).

Иностранец

Впервые — в журнале «Русское богатство», 1902, № 12. Посылая рукопись «Иностранца» Н. К. Михайловскому, Андреев в сентябре 1902 г. писал: «Боюсь я насчет цензуры. Осторожно обходил я все камни, но на один все-таки наткнулся. Фраза: „А тебя, Райко, в Сербии — не пороли?“ Чем заменить, не знаю, а если вычеркнуть — здорово напортит рассказ» (ЛА, с. 58). В опубликованном тексте этой фразы нет. В октябре 1902 г. Андреев ответил на полученное им письмо Н. К. Михайловского: «Очень, очень рад, что Вам понравился „Иностранец“ — на этот раз наши вкусы совпали: мне рассказ не то чтобы нравится, а вызывает он во мне чувство какой-то весьма приятной теплоты. Отсюда не следует, однако, чтобы конец рассказа я так и оставил — в его несколько искусственном и излишне тенденциозном виде. Постараюсь исправить и исправленное пришлю Вам в конце Октября» (там же, с. 59). Однако своего обещания Андреев, сославшись на болезнь, не выполнил. В новом письме Н. К. Михайловскому он писал: «…Пусть „Иностранец“ останется как есть: нужны в конце только частичные поправки, для которых достаточно будет корректуры. Пожалуйста, пришлите ее, и в тот же день я отошлю обратно» (там же, с. 61). 28 ноября 1902 г. Андреев известил К. П. Пятницкого, что решил не посылать «Иностранца» в Германию для перевода на немецкий язык: «…чем больше я о нем думаю, тем меньше он мне нравится» (АГ. П-ка «Зн»., 2–4 -34). Позже Андреев изменил свое решение. В 1903 г. в Берлине издательство Гуго Штейница выпустило книгу рассказов Андреева в переводе на немецкий язык (вошли рассказы «Иностранец», «В подвале», «В темную даль» и «Валя»). На перемену решения, возможно, повлиял отзыв об «Иностранце» М. Горького, написавшего Андрееву в первых числах января 1903 г.: «Тебя всякий хочет поставить рядом с собой, это очень понятно, но — ты этого не позволяй <…> Особенно теперь, когда у публики, ранее тебя отрицавшей, после „Иностранца“ далее на спинах и ниже спин — сияет ярким заревом весьма румяный стыд за свою тупость» (ЛН, т. 72, с. 170).

23 ноября 1902 г. в Киеве, в зале купеческого собрания, намечался вечер в пользу нуждающихся студентов Киевского университета, на котором Андреев собирался прочитать своего «Иностранца». Чтение не состоялось, поскольку на запрос киевского генерал-губернатора Ф. Ф. Трепова о благонадежности Андреева последовала 17 ноября 1902 г. телеграмма московского обер-полицеймейстера Д. Ф. Трепова: «Андреев неблагонадежен». Внезапно «заболевшего» автора заменил на вечере актер И. Ф. Булатов, прочитавший «Иностранца» по рукописи, что и стало «гвоздем вечера» («Киевская газета», 1902, 25 ноября, № 326).

Отзывы критики об «Иностранце» были весьма сдержанными. Прежде всего рецензентов не удовлетворял образ положительного героя рассказа студента Чистякова: одни сетовали на художественную «тусклость и неопределенность» этого образа (Геккер Н. «Одесские новости», 1903, 11 января, № 5855), другие утверждали, что рассказ, изображающий кутежи и безобразия студентов, мог бы быть напечатан в таких реакционных изданиях, как «Новое время» и «Московские ведомости» («Баку», 1903, 15 января, № 12), или полагали, что «Иностранец» свидетельствует якобы о тихой примиренности Андреева с жизнью (Журналист <П.М. Пильский>) — «Каспий», 1903, 25 января, № 21). Правда, рецензент газ. «Северный край» (Подпись Ф. С.) выражал уверенность: «Пройдет время, и Чистяковы, наверное, подвинутся вперед в смысле определенности. Их прекрасные стремления перейдут в дело» («Северный край», 1903, 5 февраля, № 33).

219